Введение в феноменологию Эдмунда Гуссерля - Роман Витольд Ингарден

им выдвинут, гласит: Нет никакого знания без опыта! Испытываемое на опыте прежде всего должно быть постигнуто в опыте, и все остальное должно быть получено и развито из опыта, предельные основания должны быть обоснованы в опыте. Но на это позитивисты отвечают: «Мы стремимся к тому же. Здесь нет ничего нового!» И позже в Идеях I Гуссерль говорит: «Мы позитивисты, подлинные позитивисты».[93] — Конечно, этот принцип может иметь множество смыслов, если он заявляется обеими борющимися партиями и выдвигается в качестве лозунга. В то время как для психологов и позитивистов того времени был лишь один опыт или, в крайнем случае, они признавали еще внутренний опыт, то у Гуссерля этот принцип означает, что есть множество различных типов опыта или, лучше сказать, есть непосредственное познание. Но и понятие опыта, непосредственного познания, следует понимать совершенно так, как понятие опыта, которое было распространено в психологии и философии того времени. Что собственно понимали под «опытом» позитивисты, естествоиспытатели, которые занимались философией? Опыт означал для них наличие ощущений, проще говоря, «испытывать на опыте» означало для них «ощущать». Именно против этого и будет выступать Гуссерль.

Но сам принцип остается: опыт как действительно непосредственное познание есть последнее основание любого знания и должен признаваться в своих правах. Но об этом в следующей лекции.

Третья лекция.

<Три принципа (гуссерлевой) феноменологии>

29 сентября 1967

Сегодня я хочу вступить in medias res феноменологии. На предыдущих лекциях я несколькими чертами обрисовал духовную атмосферу, в которой вначале жил Гуссерль и против которой он затем восстал со своей программой феноменологии. Конечно, моя реконструкция духовной ситуации тех дней содержит в себе определенное упрощение, и сделано это намеренно. Ведь цель моя состояла не в том, чтобы описать всю философскую ситуацию того времени или же ситуацию, сложившуюся в немецкой философии; все, к чему я стремился, — это только как-то обозначить то, чем жил сам Гуссерль, что было [важно для него].

В конце последней лекции меня кто-то спросил: «Ну, а как же дело обстояло с Дильтеем, разве он в то время не был влиятельной фигурой?» — Безусловно, но в то время Гуссерль, вообще-то говоря, был не особенно восприимчив к идеям Дильтея. Дильтея тогда для него словно не существовало, хотя именно Дильтей оказал существенное содействие назначению Гуссерля на профессорскую должность. Дильтей слышал Гуссерля, но Гуссерль как бы не слышал Дильтея. Да и те проблемы, над которыми работал Дильтей — как в понимающей психологии, так и в его способе понимания истории, который несомненно определен понимающей психологией, — эти проблемы для Гуссерля на протяжении многих лет по сути вообще не существовали. Наиболее ранние фрагменты, в которых он выражает свое — негативное — отношение к ним, содержатся в работе «Философия как строгая наука» (1911). Там Гуссерль выступил против мировоззренческой философии, и подразумевался здесь, конечно же, в первую очередь Дильтей. К специфическим дильтеевским проблемам Гуссерль стал восприимчив уже сравнительно поздно. Хотя уже в конце двадцатых годов он проводит разбор психологической позиции Дильтея[94], но лишь очень поздно, в тридцатых годах (точнее говоря, после 1933 г.) у него оживляется интерес к проблемам философии культуры и философии истории. Немногочисленные критические фрагменты в 1-м томе «Идей» направлены не против Дильтея и не против Канта или неокантианства, но против позитивистских заблуждений, в связи с проблемами сущности и познания сущности.

Между тем, из атмосферы, которая существовала во времена молодости Гуссерля, да, впрочем, и после опубликования «Философии арифметики», и которой он хотел тогда оказать противодействие, из нее-то и возникли [основные принципы] феноменологического метода. Здесь выдвигается программа, в которой находят свое выражение определенные основополагающие принципы — принципы, которые потом были последовательно реализованы Гуссерлем и его учениками в Гёттингенский период, а затем и во Фрайбурге.

Прежде всего, я бы хотел назвать здесь три основных принципа или тенденции, из которых выросла феноменологическая философия как особый метод. Прежде всего — так называемый «принцип всех принципов». Этот «принцип всех принципов» точно формулируется уже в начале 1-го тома «Идей». В популярной форме его можно выразить с помощью довольно часто упоминаемого лозунга «Назад к <самим> вещам!» По-иному он может быть передан в таких словах: «Назад к изначальному, непосредственному опыту!», причем <смысл> слова «опыт» еще предстоит уточнить. Я вскоре приведу вам гуссерлевскую формулировку «принципа всех принципов». Второй постулат, или принцип, касается реализации непосредственного познания в сфере так называемых идеальных предметностей [(например, математических предметов)], то есть реализации непосредственного априорного познания. И третий принцип требует реализации «имманентного» познания. Второй <принцип> ведет у Гуссерля и его друзей к онтологическим проблемам, к различного рода рассмотрениям во всевозможных <предметных> сферах, а третий принцип ведет к трансцендентальной редукции и т.д., из чего возникает некое совершенно определенное миросозерцание или мировоззрение, которое в двадцатых и в начале тридцатых годов перерастает у Гуссерля в так называемый трансцендентальный идеализм.

Что же означает этот «принцип всех принципов»? В первом томе «Идей» мы читаем: «Ни одна мыслимая теория не может убедить нас в ложности принципа всех принципов: всякое изначально дающее созерцание есть правовой источник познания, и все, что изначально (так сказать, в своей телесной действительности) предлагает нам себя, следует просто принять, так, как оно себя дает, но и только в тех границах, в которых оно себя дает»[95].

Это «изначально дающее созерцание» и есть именно то, что я ранее обозначил выражением «непосредственный опыт». Я думаю, что употребление этого оборота будет полезным, поскольку тем самым становится ясной противоположность между «опытом» в гуссерлевском смысле (изначально дающим созерцанием или интуицией) и понятием «опыта» у эмпиристов или позитивистов.

«Опыт» — обычное немецкое слово, «изначально дающий опыт» — уже технический термин, и что в конечном счете должно обозначать это «изначально», трудно сказать с достаточной точностью. Если вспомнить о латинском слове «origo», то можно подумать, что речь здесь, должно быть, идет о таком «дающем» созерцании, которое должно стать «источником», «началом» чего-то, истоком познания. И это созерцание, это дающее, изначально дающее созерцание, кроме того, должно, как говорит Гуссерль, быть «правовым источником». Что же это за правовой источник? Источник права. Какого права? Права познания. Гуссерль целую группу основополагающих проблем, которые обычно причисляют к теории познания, обозначал как «правовые проблемы». Итак, в этом изначальном, подлинном опыте подтверждается «право» определенных познавательных результатов; здесь «право» на истину, на значимость должно получить свое правовое обоснование из предельного, изначально дающего созерцания. Оно есть